«Я человек с характером…»: к 200-летию Павла Егоровича Чехова

Сегодня, в День апостолов Петра и Павла, мы вновь возвращаемся к личности Павла Егоровича Чехова. В этот день в 1825 году (12 июля по новому стилю, 29 июня по старому) он был крещён. К его юбилейным 200-летним именинам мы уже публиковали материал, подготовленный Литературным музеем А.П. Чехова, теперь же предлагаем несколько иной взгляд на отца великого писателя. Статья подготовлена в музее «Домик Чехова» по страницам дневника и письмам П.Е. Чехова, воспоминаниям и письмам его близких.

В наше время с разной степенью торжественности принято отмечать крупные юбилейные даты давно ушедших из жизни знаменитостей. Но кто бы вспомнил сегодня какого-то таганрогского купца 3-й гильдии, если бы он не был отцом писателя мирового масштаба?

Будучи человеком обстоятельным и педантичным, Павел Егорович Чехов начал «составлять» собственную биографию в возрасте 67 лет, когда жил на покое в подмосковном имении, купленном его сыном-писателем. С того самого времени, когда Чеховы переехали в Мелихово, Павел Егорович краткой записью отмечал каждый прожитый день, а события предшествующих лет были записаны им по памяти. Автор явно писал эту «летопись» для своей семьи и, скорее всего, не предполагал, что когда-нибудь этот труд будет напечатан и станет известен широкой публике. Тем не менее, в 1995 году дневник П.Е. Чехова с комментариями известных чеховедов А.П. Кузичевой и Е.М. Сахаровой был опубликован под названием «Мелиховский летописец». Оригинал этого любопытного документа хранится сегодня в отделе рукописей Российской государственной библиотеки.

Свой опус бывший таганрогский купец именовал скромно, выведя каллиграфическим почерком: «Жизнь. П. Ч.» Как и положено, жизнеописание начиналось с рождения: «1825. Родился в С. Ольховатке, Воронежской Губернии Острогожского Уезда от Георгия и Ефросинии Чеховых». Крепостному мальчику в детстве суждено было пережить эпидемию холеры, когда для лечения и профилактики болезни крестьяне пили дёготь, сильнейший голод 1833 года: «Ели лебеду и дубовую кору». Ярким впечатлением детства сохранилось возвращение матери с богомолья после долгого её отсутствия. Павлуше было тогда пять лет.

Линогравюра «Павел Егорович Чехов» (Полюшенко Н.В., Ростов-на-Дону, 1988 г., бумага, картон)

Павел получил максимально возможное для крепостного мальчика образование: учился грамоте в сельской школе, пению по нотам и игре на скрипке у местных священнослужителей, пел первым дискантом в хоре сельской церкви. Вот откуда его мечта и стремление организовать в Таганроге свой церковный хор и приобщить к хоровому благолепию старших сыновей! Сообразительный и исполнительный отрок, Павел получил также определённые профессиональные навыки: учился сахароварению на сахарном заводе помещика Черткова. Наконец, в 1841 году, когда Павлу было 16 лет, «… отец откупил все семейство на волю за 3500 р. ас (ассигнациями), по 700 р. за душу». А спустя три года Павел уже служил в Таганроге у потомственного почётного гражданина купца И.Е. Кобылина «по конторской части».

Начало торговой карьеры складывалось успешно. Конторщик вскоре дослужился до приказчика и, обзаведясь семьёй (что точной датой позднее отметит в дневнике), в 1858 году приписался к таганрогскому купеческому обществу и открыл бакалейную лавку напротив собора. Так сбылась первая мечта Павла – собственная торговля. Бывший крепостной стал самостоятельным купцом.

К тому моменту Павел был счастливо женат. Один за другим в семье рождались дети: пять сыновей и дочь. Его супруга Евочка – «добрая, кроткая и разумная женщина», как скажет позднее о матери их третий сын Антон, оказалась мудрой женой, превосходной хозяйкой. «Семья русская, патриархальная», – спустя годы напишет о чеховском семействе младший сын Михаил. К тому же – исключительно благочестивая и религиозная, особенно отец.

Он перезнакомился почти со всем духовенством города, по праздникам не пропускал ни одной церковной службы и выстаивал их до конца. Любовь его к церковному пению была хорошо известна в городе. По свидетельству старшего сына, Александра, некоторое время Павел Егорович был регентом соборного хора, а затем организовал любительский церковный хор, который по приглашению пел бесплатно в разных храмах города. В этом хоре в течение нескольких лет довелось петь старшим сыновьям – Саше, Коле и Антоше. Их пение в родительском хоре подразумевало ранний подъем к заутрене, а также спевки, проходившие поздними вечерами.

Знакомые советовали отцу повременить с участием в хоре детей, чьи голоса и лёгкие ещё не окрепли. Но Павел Егорович убеждённо отвечал: «На Афоне мальчики по целым ночам читают и поют – и ничего… Я сам с молодых лет пою и, слава Богу, здоров. Для Бога потрудиться никогда не вредно».

Кроме руководства церковным хором, отец увлечённо отдавался общественной деятельности – служил по выборам в городском самоуправлении. Степенного и солидного Павла Егоровича таганрогские купцы избирали ратманом полиции, членом торговой депутации, проверявшей все городское купечество на предмет законности и отсутствия нарушений. Должности были бесплатные, но почётные. К тому же это позволяло заводить нужные знакомства. А за добросовестную службу полагалась медаль, которую купец Павел Чехов получил в 1871 году: «Государь император в 17-м декабря соизволил пожаловать серебряную медаль для ношения на Станиславской ленте на шее за усердную службу».

Линогравюра «Родовая усадьба Чеховых. Дом П.Е. Чехова» (Полюшенко Н.В., Ростов-на-Дону, 1988 г., бумага, картон)

В семье отец был непререкаемым авторитетом. Вся жизнь чеховского семейства текла строго и размеренно по раз и навсегда заведённым им правилам – в послушании, трудах и молитвах. Никакого отступления от этих правил быть не могло. Нарушения распорядка строго карались, виновного секли. О своеволии детей не могло быть и речи. Вот что позднее писал Павел Егорович Антону, оставшемуся в Таганроге завершать гимназическое образование: «…все ошибаются и заблуждаются, кто придерживается своих убеждений, убеждений своих можно держаться, но и других должно слушать… мотивировать можно, но соглашаться всегда должно с опытными старыми людями…своя воля может человека спортить».

И даже в Москве, куда отцу пришлось отправиться на заработки, чтобы вернуть потерянный в Таганроге собственный дом, – его вторую мечту, – он продолжал заставлять повзрослевших детей действовать по его воле и указке. В письмах в Таганрог старший брат Александр рассказывал Антону о порядках, заведённых отцом в Москве. В числе прочих из них, родитель вывесил на стене в спальне «Росписание делов и домашних обязанностей для выполнения по хозяйству семейства Павла Чехова, живущего в Москве». В этом документе глава семейства определял, кому из домочадцев когда вставать, ложиться, обедать, ходить в церковь и какими делами заниматься в свободное время:

«Николай Чехов 20 лет – По усмотрению и внутреннему распорядку.
Иван Чехов 17 лет – По хозяйственным наблюдениям и согласно росписанию.
Чехов Михаил 11 лет, Чехова Мария 14 лет – Хождение неотлагательное в церковь ко всенощному бдению в 7 ч. и ранней обедне в 6,5 и поздней в 9,5 часов по праздникам».

Завершался документ следующим «Примечанием»: «Утвердил отец семейства для исполнения по росписанию. Отец семейства Павел Чехов. 
Не исполняющие по сему росписанию подвергаются сначала строгому выговору, а затем наказанию, при коем кричать воспрещается. Отец семейства Павел Чехов».

Как сообщал Александр, за провинности и игнорирование расписания доставалось всем – и старшим сыновьям, и младшему. Бойкий подросток Миша Чехов иногда пытался апеллировать отеческим выговорам, после чего наказание могло значительно ужесточиться. Позднее насмешливые братья Чеховы не раз будут с юмором вспоминать «перлы» отца и вышучивать его речи в своих письмах. А Павел Егорович долго ещё будет гнуть свою линию: «Я человек с характером, положительный».

И все же, каким бы строгим и взыскательным ни был отец, он всячески старался и по мере сил и возможностей заботился о жене, о детях, понимая свою ответственность перед семьёй. В Таганроге Чеховы хорошо питались, были прилично и опрятно одеты, могли позволить себе приобретать заграничные товары, все дети Чеховых обучались в гимназии, в дом к ним приходили учителя музыки и французского языка.

За суровостью и придирчивостью главы семейства скрывалась душа поэтичная и даже несколько сентиментальная. Недаром о себе Павел Егорович говорил, что он – коммерсант по профессии и художник в душе.

В середине 1870-х годов таганрогская торговля Павла Егоровича пошла под откос. «Торговля моя делается день ото дня подлейшая. Я стал уже падать духом и приходить в уныние, – писал он Александру и Николаю в Москву, где оба продолжали образование. – От меня и мама делается не своя. Ах, деньги, деньги! Как их трудно доставать без протекции и честным образом».

В Москве, где семья оказалась после банкротства, жизнь пришлось начинать с нуля, к тому же долго не налаживалось ученье младших. Отец наивно недоумевал: «Не знаю, отчего в Москве ученье медленно двигается, или оттого, что климат холодный, в теплом ученье скорей созревает и даёт плоды приятные…».

Фотография. Павел Егорович Чехов. С автографом (1881 г., фотобумага, картон, фотопечать)

В конечном итоге дела Павла Егоровича в Москве удалось наладить, что тоже отложилось в его дневнике: «1877. В Москве я жил без всякого занятия 10 месяцев. К строителю Троицкого подворья на Ильинке поступил с 18 февраля для отчёта громадного дома. К московскому купцу Гаврилову приглашён в конторщики по торговле 10 ноября с окладом жалованья». А с приездом Антона, окончившего таганрогскую гимназию, наладилась и изменилась в лучшую сторону московская жизнь всей семьи.

В гавриловском амбаре Павел Егорович прослужил тринадцать с половиной лет и в 1891 году завершил свои «занятия и служебные дела по торговле у почётного потомственного гражданина И.Е. Гаврилова». Его торговый стаж продлился в общей сложности неполных 47 лет, начиная с должности конторщика в амбаре таганрогского купца 1-й гильдии И.Е. Кобылина и заканчивая той же должностью в торговле московского купца 1-й гильдии И.Е. Гаврилова.

Фотография. Дом П.Е. Чехова. Таганрог. 1912 (фотобумага, чёрно-белая фотопечать)

Жизненный долг мужчины Павел Чехов выполнил сполна: родил сыновей, построил дом, посадил немало деревьев. Жизнь в Мелихово, куда семья переехала в марте 1892 года, стала, возможно, его наградой за долгие годы тяжёлого труда. Здесь, в загородном имении, он почувствовал себя хозяином-землевладельцем, здесь дни его потекли спокойно и неспешно. «Комната у него была отдельная и уютная, и в ней пахло ладаном, – вспоминал старший сын Александр. – На столе у него лежала большая тетрадь-дневник с короткими ежедневными записями…». В этих записях – жизнь обитателей усадьбы, выраженная, порой, двумя-тремя словами: «Дождь и пасмурно», «Скворцы прилетели», «Пасха. В Церкви пели утреню и обедню с чувством» (в год переезда в Мелихово праздничные пасхальные песнопения в церкви исполняли члены чеховской семьи).

Последняя запись в дневнике была сделана Павлом Егоровичем 8 октября 1898 года. После неудачной операции по поводу ущемления грыжи он скончался в московской клинике.

«Грустная новость, совершенно неожиданная, опечалила и потрясла меня глубоко,.. – писал из Ялты Антон Павлович. – Мне кажется, что после смерти отца в Мелихове будет уже не то жилье, точно с дневником его прекратилось и течение мелиховской жизни».

Ольга Шипулина,
научный сотрудник музея «Домик Чехова»

Фотографии из коллекции Таганрогского музея-заповедника

#ТГЛИАМЗ #ДомикЧехова #Чехов #ПавелЕгоровичЧехов #АнтонПавловичЧехов #юбилей #этоинтересно #фонды #музейнаяколлекция #ДонскиеМузеи #Таганрог #новости #таганрогновости #НовостиТаганрога

К разделу «Это интересно»